Соблюдение приличий
Несмотря на трудные условия жизни, на ухудшающееся с каждым годом состояние квартир и всего дома в целом, жители организовали акцию протеста лишь один раз, по инициативе левых активистов. Их повседневный глухой протест не облекается в резкие публичные формы. Он скорее ищет другие способы воплощения, некий микроуровень:
«А что эти акции, ваши фотографии? Разве это что-то может дать? Только лишний раз людям показать, как мы тут живем, чтобы они посмотрели? Нет! Этого мы делать не будем. Уже была акция, и что – только на работе все смеялись, говорили, не дай бог нам вот так, как вы, жить. Тут говорить некому и не о чем. Мы с дочкой живем…, так пусть это хоть никто уже не видит».
Эти слова принадлежат женщине, с которой я чаще многих других жителей говорила по телефону, несколько раз она приглашала меня, желая поучаствовать в серии фотографий, но каждый раз в последний момент отказывалась. Также она всегда отказывалась от интервью, от общения с журналистами. Она действительно предпочитает молчать? Даже если её маленькая дочка нуждается в совершенно других жизненных условиях? Скорее, как и многие другие жильцы подобных домов, она хотела бы проявить свой опыт, свою ситуацию в такой форме, чтобы при этом возникло нечто «приличное», найти средства, способные в обход реальности - контрабандой доставить чистое и четкое высказывание. Некое средство, позволяющее сказать о боли, без необходимости ещё глубже в неё вживаться. Однако, ничего подобного ей пока придумать не удалось.
Подъезд дома на Гоголевской долгое время не освещался. Возле входа у стены несколько лет лежали полусгнившие деревянные двери. Удивительно, что один единственный дом может обладать дурной репутацией, соизмеримой с неблагополучным районом. Несколько раз соседи-доброжелатели уговаривали меня быть осторожной и не заходить в подъезд, куда они «детей не пускают». Они признавались мне, что отнеслись ко мне с подозрением, когда увидели, как я выхожу после съемки из аварийного дома. Возможно, обостренное внимание к благополучию, далеко не безобидная уверенность в том, что несчастье бедности постигает заслуженно и граничащее с мистицизмом желание держаться от «подобных проблем» на как можно большем расстоянии – следствия идеологического поворота последних десятилетий.
Одна из жительниц Гоголевской 32-А рассказывала, что под конец советской эпохи дом был уже не в идеальном состоянии, однако, подавляющего чувства стыда не было. Не казалось, что прогнившая дверь и темный сырой подъезд становятся полноценной характеристикой обитателей дома, признаком, позволяющим составить мнение о тех, кто после рабочего дня идет именно в этот дом, а не в какой-либо другой. Сейчас страх и презрение к себе стали постоянными спутниками этой женщины, иногда, когда она возвращается с работы вместе с коллегами, она заходит в чужие подъезды, чтобы никто больше не узнал, где она живет, чтобы «почувствовать расстояние между нормальной и моей жизнью».
Жители дома на Гоголевской получили комнаты в коммунальных квартирах в советское время, когда комнаты распределялись бесплатно, в соответствии с государственными нормативами жилой площади и без возможности выбора. В 1988 году дом на Гоголевской 32-А был признан аварийным, что позже сделало невозможной приватизацию комнат. Жители подобных домов живут в государственных квартирах, не имея права продать или разменять их. Согласно статистике, в Киеве на сегодняшний день более ста таких домов. Многие из них уже отсутствуют на городских картах, официально они как бы не существуют и могут быть в любой момент снесены или же отключены от средств коммуникации без какого-либо согласования с жителями.
Комментариев нет:
Отправить комментарий